Между самыми близкими по крови родственниками иногда происходят такие выяснения отношений, которых никогда не бывает, да и не может быть между совершенно посторонними (формально) людьми. Я никогда не думал, что дойдет до такого конфликта с родной сестрой, наглость которой совершенно не имела никаких границ.
Сестра рванула из нашей деревни в столицу, надеясь устроиться там получше и удачно выйти замуж. О работе на земле она всегда отзывалась с пренебрежением, и родителям с большим трудом удавалось заставлять ее сделать что-либо по хозяйству. Сестра шарахалась о сапок, лопат и ведер, как черт от ладана. Жили мы тогда незажиточно, но всегда в доме был хлеб с маслом.
Через два года после ее бегства мы от чужих людей узнали, что она таки вышла замуж за какого-то бизнесмена, и очень довольна жизнью и собой. Нас тогда Ольга даже на свадьбу не пригласила, наверное, боялась опозориться перед столичными гостями, если прибудут родственники из глухой деревни.
После отъезда сестры я ее видел только два раза – на похоронах отца и матери. Именно на похоронах, потому что на поминках сестра уже мчалась обратно в столицу. Представьте мое изумление, когда я распечатал конверт с нотариальной бумагой, где было указано, что родительский дом наследуем с сестрой в равных долях! Почему отец так решил, не знаю, наверное, перед смертью захотел как-то уравнять нас, разделив недвижимость пополам.
Сестра, очевидно, тоже получила аналогичное извещение, но никак не отреагировала. Она знала, в каком состоянии находится родительский дом, и явно не стремилась сюда из столичных апартаментов.
Я наоборот, планировал жить в родном селе, и начал понемногу создавать для этого комфортные условия. Сначала открыл небольшой продовольственный ларек с городскими деликатесами, а когда немного раскрутился и смог оплатить лицензию на торговлю спиртным, дело, что называется пошло. Но торговля – не мое дело. Оставив за собой только доставку товара, я полностью отдал бразды правления небольшим магазинчиком жене, а сам занялся производством.
Приобрел недорого несколько списанных колхозных станков и убитую пилораму, запустил деревообрабатывающий цех, понял, что это – именно та незаполненная ниша во всем районе, которую нужно было давно занять. Пиломатериалы разлетались на «ура», через три года у меня в цеху работало уже десять человек.
Параллельно с предпринимательством я перестраивал родительский дом. Теперь это было не скромное сельское жилье, а настоящие хоромы со всеми удобствами. Изменилось и подворье. Больше в нем не было непролазной грязи, участок вызывал зависть всех соседей, многие стали делать у себя «по образу и подобию».
И вот, в один прекрасный день у ворот нашего терема вдруг возникла сестра и с племянником. Машина, на которой они приехали тут же развернулась в обратную сторону, оставив пассажиров и гору чемоданов.
Натянуто улыбаясь, Ольга поздоровалась, и сказала, что решила вернуться на малую родину.
Я расхохотался:
— А что случилось, сестричка? Столько лет ни слуху, ни духу, и на тебе – на родину потянуло! Где-то подгорело?
Сестра поняла, что я ей не очень обрадовался и пошла в наступление:
— Дом у нас на двоих, имею полное право здесь жить, так что, принимай хозяйку, нравится тебе это или нет!
Юридически она была права, дом по-прежнему числился за мной и за ней, но это был совершенно другой дом. Впустить их, конечно, пришлось. Наши переговоры длились неделю. Я предлагал сестре массу вариантов – выплатить ее часть от суммы, указанной в оценке дома при составлении завещания, помочь построиться на другом участке в селе, одолжить денег для первого ипотечного взноса, но сестра стояла на своем – половина дома моя, хочу жить именно здесь.
Видя такую неуступчивость, я во время очередной беседы пообещал разобрать дом по досточке, если сестра не согласится на предложенные условия. Ольга тогда рассмеялась и не решила, что я блефую. Но она очень ошибалась в своей уверенности. К тому же я узнал, что причиной ее бегства из столицы стало ее то, что муж выяснил, кто является настоящим отцом ребенка. Ольга изменила ему много лет назад, но скрыла, что беременна от другого. Все тайное становится явным, и бизнесмен просто выставил жену из дома, дав немного денег на первое время.
Свое обещание я начал выполнять на следующий день. Ольга чуть не свалилась утром, когда открыла дверь – крыльца под ней уже не было.
Я извинился за временные неудобства, сообщив ей, что скоро прыгать сверху вниз не придется, так как пол опустится до уровня земли, как раньше. Постепенно в доме начали исчезать все те блага, которые в нем были – вода, канализация. Последним штрихом было отключение газа.
Жилье родителей приобрело практически свой первозданный вид. Сестра пыталась жаловаться и судиться со мной, но это было бесперспективно.
Теперь она живет в том самом наследственном дома, от своей части я отказался, и построил на соседней улице новый, свой, добротный особняк. Кто-то из односельчан меня осуждает, но большинство знакомых уважают за то, что поставил на место несостоявшуюся столичную жительницу.
